РОЖДЕСТВО
СВЯТКИ
Время между Рождеством и праздником Богоявления в России традиционно называлось
святками: это было время гаданий и ряженых. Переодевание и гадание объединены
в святочных традициях не случайно, они едины, как пространство и время. Переодеваясь,
человек фантазирует, перемещаясь по горизонтали, представляя себя на чужом месте:
на месте царя, козла, монаха или, напротив, немонахини. Гадая, человек фантазирует
по вертикали, представляя, что ждет его в будущем: женитьба или развод, богатство
или дефолт. Или дефолт и проистекающее из оного богатство – ведь у некоторых бывало
и такое… Святки – это попытка завоевать судьбу, особенно актуальная для крестьян,
которые святками встречали наступающий год и пытались оборониться от засухи, неурожая,
волков. Церковь недоброжелательно относится к святочным обрядам не потому, что
уверена в будущем и в настоящем – напротив, верующий уверен только в Боге и поэтому
скептически относится ко всяким попыткам без Бога и помимо Бога упорядочить жизнь.
Но к святочной суете недоброжелательно относится и подавляющее большинство жителей
России. И дело не в урбанизации. Неизведанное остается неизведанным и в городе,
и когда на рождественские каникулы те, кто имеет власть и деньги, едет на жаркие
курорты – это всегда немножечко карнавал, переодевание в самом простом виде, как
раздевание. Вместо ряженых – эстрадная попса, вместо гаданий – взрыв политологических
прогнозов. Но те, у кого денег нет, а власти и того меньше, у кого нет перспектив,
кто уверен только в том, что от него ничего не зависит ни в его личной судьбе,
ни в судьбе его семьи и страны – те ограничиваются просто распитием еще одной
бутылки водки. Для таких людей что воля, что неволя, все равно, начальство все
равно решит само, и всюду одно и то же, а в Антарктиде еще и холодно. Они и в
обычное время чувствуют себя не на своем месте, они и так весь год проводят в
гаданиях, не будет ли еще хуже. Там, где свободу и риск променяли на безопасность,
то исчезает и будущее, и настоящее, остается лишь уверенность в том, что не будет
ни лучше, ни хуже, а будет как всегда. Что ж, для таких людей самый органичный
праздник – 13 января, Старый Новый год. А самый необходимый – 19 января, Богоявление.
Потому что рядом с Богом, который рискнул и стал человеком (больший карнавал трудно
себе представить) - ну как оставаться рабом скуки, трусости и холопства?
СОЧЕЛЬНИК
«Сочельник» называется сочельником, потому что едят сочиво – особую праздничную
кашу, названную по первому и важнейшему признаку: она сочная. Весь день ничего
не едят, а вечером едят сочную кашу.
С точки зрения логики, это абсурдно: называть целый день голодовки по названию
каши, которую едят непременно уже тогда, когда этот день закончится. С точки же
зрения психологии это совершенно логично: настоящее всегда окрашено в цвета будущего.
День, увы, окрашен цветами ночи, и чем день ясней, тем резче тени. Солнышко
то поднимается, то склоняется, а в зените даже и не постоит. И прямо удивительно,
сколько людей заворожены тенями, действительно, а не в шутку, как Воланд, считают,
что без тени невозможен свет, что изобилие теней необходимо, дабы выявить солнце,
как изобилие графоманов необходимо, чтобы появился Толстой. Потому-де не следует
называть графоманов графоманами, и даже надо поощрять тени, называть псевдодемократию
демократией, называть графоманов гениями. Но ведь из миллиона графоманов не сделать
одного графа, а что происходит, когда тени предоставляют место настоящего человека,
давно описано Андерсеном. Тогда воцаряется царство ночи.
К счастью для всего стоящего и на погибель всем подделкам, ночь
все-таки на большей части Земли короче дня и в ночи больше света, чем в дне мрака.
Кошки ночью не черны, а серы сперва потому, что на них падают последние лучи заката,
а потом из-за разгорающегося восхода, да и про все те же звезды забывать не стоит.
День поста достоин названия сочельника, и вообще со времени Рождества всякое время
достойно называться временем Царства Божия, потому что вера христианская есть
упование не на тени, не на силу, не на хитрости имитаторов и диктаторов, а на
малость и слабость разгорающегося во тьме Света.
ИСТОРИЧНО ЛИ РОЖДЕСТВО?
Рождество Христово историчнее рождения Христа. Праздник Рождества появился через триста лет после появления на свет Иисуса, когда христианская вера уже была преимущественно достоянием людей греко-римской культуры. С точки зрения политики, III-IV века -- закат эллинистической цивилизации, но всё же это закат цивилизации с чрезвычайно развитой письменностью, так что историю появления праздника можно проследить достаточно ясно.
Епископы и богословы этого времени прекрасно понимали, что точная дата рождения Иисуса неизвестна и неизвестной останется, они взвешивали разные даты с точки зрения их удобства для проповеди веры. Вёлась дискуссия даже о том, нужно ли вообще праздновать Рождество. Крупнейший христианский мыслитель III cтолетия Ориген придерживался традиционной идеи о том, что день рождения празднуют плохие люди (в Евангелии в день рождения Ирода убивают Иоанна Предтечу). Главным праздником было Богоявление -- воспоминание о том, как Бог в момент крещения Иисуса назвал Его Своим Сыном.
Тем не менее, была потребность в увеличении числа праздников (в карикатурном виде она привела через много веков к тому, что праздничных нерабочих дней стало почти столько же, сколько рабочих). Тогда Рождество абсолютно сознательно приурочили к языческому празднику Непобедимого Солнца (был выбор: считалось, что создано Солнце 21 марта, причём в среду, на четвёртый день от субботы). Обряды и гимны Рождества скопировали, с соответствующими изменениями, с обрядов Богоявления. В результате, и в католической традиции, и в православной Богоявление постепенно отступило на второй план.
Дилетанты от культурологии и религии часто утверждают, что Рождество для западных людей важнее Пасхи и это неправильно. Тут, конечно, недоразумение: на Западе шире празднуют вовсе не Рождество Христов, а Кристмас, праздник с христианским названием, но по происхождению вполне языческий. Верующие в Христа западные люди празднуют Пасху с такой же радостью, с которой празднуют Рождество.
В любом случае, вполне «восточный», православный св. Иоанн Златоуст говорил, что зажечь погасшую свечу легче, чем из ничего создать свечу. Он имел в виду, что творение мира удивительнее воскресения, но мысль эта справедлива и по отношению к рождению Иисуса: легче поверить в то, что положенный в гробницу мёртвый человек подымется, чем в то, что Бог ляжет в кормушку для скота. Вечный -- и попал в историю. Это даже не верблюд и игольное ушко, это как симфонии Бетховена стать начинкой эклера. Не размеры различаются, а суть. Такого не может быть! Тут, собственно, и начинается перепутье между верой «традиционной» для Библии и верой христианской. Бог не может быть историческим деятелем, даже в качестве младенца!
Современная культура на свой лад пытается затушевать историчность рождения Иисуса.
Во-первых, как ни странно, довольно много образованных людей считают возможным говорить о том, что Иисуса не было вообще, что Он -- миф. Мол, никто из современных писателей о нём не упоминал, а если кто-то и упоминал (Тацит), то это позднейшая вставка. Полезно знать: в текст Тацита вставили не упоминание о Христе, а обозначение Христа (которого Тацит упомянул мимоходом) как Спасителя.
Во-вторых, секулярная культура предлагает верить не в то, что Бог стал младенцем, а в то, что каждый младенец -- бог. Но в то, что каждый младенец бог, вообще не нужно верить -- это простой факт. Сосредотачиваться на этом, сюсюкать с младенчиками по этому поводу, достойно и праведно. Только одно «но»: хорошо бы помнить, что и каждый взрослый дядя, каждый взрослая тётя тоже -- бог. Иначе получается, что пока сапиенс молчит и агукает, он прекрасен, а тот же сапиенс, который вонючий и пьяный обмочился у меня в подъезде, подлежит в лучшем случае вывозу из Москвы. Это логика Ирода -- дети цветы жизни, надо их вовремя срезать, пока не превратились в увядшую гадость.
Рождение Иисуса из факта истории, вполне несомненного и абсолютно незначительного, становится частью истории -- всемирной истории и в то же время повседневной истории каждого человека -- когда мы начинаем любить и детей, и взрослых, и агукающих, и матерящихся, улыбающихся в колыбели и лгущих с телеэкранов. Между сентиментальностью и трезвой любовью ко всем людям -- больше пропасть, чем между человеком и Богом, но пропасть эта преодолима, прежде всего, благодаря именно Рождению Иисуса.
Рождество под тенью елки, пирамиды, ракеты
Рождество в пост-христианском мире – то есть, в старом добром языческом мире, который проснулся с больной головой, похмельный после «христианского Средневековья» - Рождество в этом мире никак не может отделиться от Кристмаса. В России не понимают своего счастья – Рождество отдельно, Новый Год отдельно, это же исключительно правильно. Новый Год и есть Кристмас – добрая древность, когда мир спокойно представляли в виде огромного дерева, на верхушке которого птичка, а под корнями гномы, посерёдке же олешки с дедушкой. В мире Кристмаса совершенно непонятны не только споры про то, Солнце вращается ли вокруг Кремля или всё-таки как-то иначе. Тут ещё и про черепах со слонами не слыхивали, Афанасий Никитин ещё не мыл сапоги в Индийском океане.
В Кристмасе Христу нет места куда больше, чем в Вифлееме. Там хотя бы в хлеву место нашлось. Хлев при постоялом дворе – гараж, по нашему. В современном мире Иисус возлежал бы на груде промасленных тряпок, дышал бы парами бензина, вместо пастухов ангел послал бы к нему работников автосервиса, волхвами выступили бы дальнобойщики, а разгневанный Ирод приказал бы уничтожить все праворульные автомобили. Или леворульные – кто его знает, считал Ирод себя правоцентристом или левоцентристом. Что центристом – это наверняка, все деспоты мнят себя центром и потому тщательно обрезают всё, что не соответствует этому мнянию.
Единственный формально общий элемент между Кристмасом и Рождеством, - подарки, но тут и обнаруживается противоположность. Подарки дальнобойных волхвов многократно, начиная с «Забавного Евангелия», подвергались справедливому осмеянию как идиотские и неуместные. Вы не в церкви, вы в роддоме! Проблема даже не в неуместности, а в абсолютной ненужности. Об Иисусе известно крайне мало, о младенце Иисусе известно еще меньше, даже веса не знаем, но все, что знаем, говорит о том, что именно данному младенцу было абсолютно наплевать и на ладан, и на смирну, и особенно на золото. Он сам – подарок, и в этом Его уникальность среди всех прочих людей, которых всех можно обозначить как «не подарок».
Кристмас – детский праздник, поэтому его герой старик. Ребёнку все вокруг кажутся глубокими стариками, мир кажется старым и огромным. Сравнение мира с ёлкой тут многое объясняет. Маленький ребёнок смотрит на ёлку снизу вверх. Он видит прежде всего самые старые, самые крупные разлапистые ветви. Если елка очень большая – какой и должна быть ёлка, то верхушки ребенок вообще не видит. Да ему это и неинтересно, ведь для ребёнка главное в ёлке – игрушки. Конечно, хорошая игрушка – это новогодний подарок. Кому нужна игрушка, если она не твоя?
Вот как раз для такого инфантильного отношения к Ёлке Мироздания и учреждена десятая заповедь Синайского декалога: “Не желай дома ближнего твоего” и дальше по списку, причём список открытый – от жены и раба до айпада и что там ещё изобретут.
Вообще все десять заповедей очень чётко соответствуют треугольной форме ёлки, их можно расположить в виде пирамиды (пирамида ведь тоже ёлка, только каменная как сердце фараона). Вроде пирамиды потребностей Маслоу – внизу простейшие, вверху самые духовные. Внизу – чужое, вверху – своё (“Я – Бог твой”, что ведь означает “Зачем тебе чужая жена, если у тебя есть Я?”). Растёт человек и перерастает фазу игрушек и подарков, зависти и восторгов, и меняются его искушения. От лжи и распутства к убийству. Ну, конечно, не все убивают, физически, но духом-то, духом… А значение-то имеет именно дух, а не то, что “грешной плотию архимандриту Фотию”.
Экватором заповедей – серединой ёлки, после которой начинаются самые молодые, самые рвущиеся в небо яруса – является, конечно, заповедь о почитании родителей. Вырос человек, сам стал родителем, обнаружил, что ничего в родительстве достойного почитания нет – и тут-то ему и предлагается начать родителей почитать. Заповеди, возможно, и невыполнимы (Бог, кстати, нигде не заявляет, что они выполнимы, а пару раз даже соглашается с тем, что – нет), но крайне логичны.
После чего идёт заповедь о субботе – ну, это символ пенсии и смерти, конечно. Поработали – и на покой, пора о душе подумать. Уже и подарков никаких особых не хочется, всё есть, а если и нет, но всё равно не нужно. Прелюбодействовать? Боже мой, мне бы ваши заботы! Лгать, красть, убивать, - может, ещё и в салочки играть предложите?
Если принять каждый год жизни за один ярус ёлочных ветвей, то подумайте, как с высоты 60 яруса смотрится то, что так прельщало в детстве? Да оно и неразличимо почти, что там свалили под нижние лапы. А вот небо видно теперь легко, верхушка совсем близко, и, естественно, никаких украшений на этой верхушке не полагается. “Не сотвори себе кумира”. Главная заповедь ёлочного дизайна – чем выше, тем меньше штучек и дрючек, а на самой верхушке и вовсе ничего, кроме звезды. Извините, но вот эта звезда – не Кристмаса, а Рождества. Вот тут, на самом верху, человек добирается до того, до кого хотел и не смог добраться Ирод. Задача о том, сколько ведьм или ангелов уместятся на кончике иглы, не имеет решения, потому что на кончике ёлочной игры не ведьмы и не ангелы, а совсем-совсем Другой. И он всегда будет там – на острие, которое точка без высоты и ширины, где и уже небо, и ещё земля.
Конечно, Рождество точно так же поддаётся испохабливанию и опошлению, как и Кристмас. Не только во дворцах высятся ёлки, которые на самом деле – пирамиды египетские, памятники тщеславию, властолюбию, имитации жизни, не Новый Год, а старый хрюк, не мировое древо, а ядерная ракета с мишурой, готовая бабахнуть в каждого, кто ей не поклонится. И в хрущобе, и в рублёвском дворце такие имитации – скорее правило, чем исключение. Семья, знаете ли, ячейка общества, потому и общество мало расположено к общению – во всяком случае, общество, в которой символ власти – ядерный чемоданчик.
Всё не безнадёжно. Один блокадник вспоминал, как под Новый Год его дед – среди голода и холода плюс бомбёжки – устроил ёлку. Он нарисовал её на стене. Мать была недовольна – мол, Новый Год пройдёт, а обои безнадёжно испорчены. Однако, вытащили коробку с игрушками. Игрушки тогда были простые, из позолоченного картона тиснёные фигурки, их запросто прикололи к обоям. Зато случилось чудо: в коробке нашлись орехи и конфеты с прошлого Нового года. Дед, правда, через четыре месяца всё равно умер от дистрофии (ему не было и шестидесяти), но внук и мать выжили. С обоями тоже всё разрешилось само собой: снаряд попал в соседнюю квартиру (пустовавшую) и эта стена обвалилась.
У многих народов мира есть легенды про спасителей – королей-богатырей – которые спят где-то в пещере. Пещера, конечно, тут лишь часть горы, каменной пирамиды, стены, отделяющей жизнь от смерти. В этом смысле самый чёткий образ – последний византийский басилевс, который во время падения Константинополя в 1453 году якобы вошёл в стену Святой Софии, но вернётся, вернётся! Это – язычество, это – Кристмас, это спаситель вроде андерсеновского Хольгера Датчанина с длинной седой бородой, растущей все эти века, пока он чего-то ждёт… Можешь не просыпаться, рыцарь Хольгер, спасать уже некого – во всяком случае, с мечом и щитом. Это всё детство человечество – наряжаться рыцарями и супергероями и бегать вокруг ёлки за воображаемым противником. Остановись, мгновенье, нету никакой ёлки, и противник – внутри, и стена между тобой и спасителем разрушена, а кто же он – об этом у Андерсена не в сказках, а прямо в середине его собственного имени.
Из-за календарных проблем, Рождества в России два. Но не надо обманываться:
и на Западе, где все празднуют Рождество 25 декабря по новому стилю, налицо два
разных праздника: один - Рождество Христово, другой - Кристмас.
Христианство часто путают с добротой. Для таких путаников существует праздник
Кристмас, когда поклоняются не Христу, а глупоглазому пупсу, когда умиляются сказочкам
и вместо жертв Богу приносят подарки людям. То есть, конечно, и за это слава Богу,
хотя нельзя не вспомнить Бернарда Шоу: «Товарищи, все мы ненавидим Кристмас,
но к счастью, оно бывает только раз в году». Но ведь в России-то – дважды
в год. Недавно один высокопоставленный муж заявил, что выходной в день Рождества
не есть нарушение закона об отделении церкви от государства, потому что седьмое
января объявлено не праздничным днем, а нерабочим. Ясно, что и тут не Рождение
Христа, а всего лишь кристмас, пусть и по старому стилю, какое-то нерабочее христианство.
По контрасту как раз Рождество 25 декабря смотрится в России очень выигрышно:
день рабочий, если уж человек пошел в костел или в молитвенный дом в этот день,
значит, не Санта-Клаусу поклоняется, не потребление исповедует, а хочет склониться
перед Спасителем своим и мира. Наверное, не доброта и умиление – главная эмоция,
переживаемая в таком Рождестве – в рабочий день, без блеска, и даже в некотором
напряжении, учитывая, что за последний год из России выслали полдюжины католических
священников и епископов. Зато в таком рабочем Рождестве есть вера, та вера, без
которой и самая мягкая доброта – все равно что невеста без жениха.
Кристмаса в России нет, но Рождество и в России - в двух экземплярах. И если
западный человек слишком легкомысленно относится к Рождеству, русский человек
грешит фарисейством, отказываясь - и демонстративно отказываясь - праздновать
25 декабря. Оправдывают это словами Христа, ставшими поговоркой: невозможно служить
двум господам. Только Иисус-то говорил о двух господах с противоположными запросами,
о вере и о деньгах, а служить двум господам с одинаковыми потребностями... Матушки
родные, так на этом стоит вся современная цивилизация. Почему бы одному слуге
не обслужить двух благородных донов, остановившихся в гостинице? Смотри Гольдони
«Слуга двух господ». А уж если один и тот же благородный дон въехал в одну и ту
же гостиницу, а через пару недель пожелал переехать в другой номер, менее шикарный
и дорогой, то вообще какие проблемы для персонала? Проблемы с празднованием Рождества
и начинаются только тогда, когда христиане забывают о том, что их дело служить,
а не командовать.
В дореволюционном Петербурге, да и в Москве при безбожной власти многие вполне
православные интеллигенты считали приятным долгом и почетной обязанностью сходить
на Рождественскую мессу к католикам. Некоторые верны этой традиции и сейчас, но
куда больше нынче неверных Иисусу людей, которые скорее пойдут на смерть, чем
переступят порог костела, или нарушат пост по случаю европейского праздника, хоть
рождественского, хоть новогоднего.
Что ж, вольному воля, но ведь это и к Иисусу, относится: Он волен не обрадовать
7-го января тех, кто не обрадовался Его Рождению 25-го декабря, и, насколько Евангелия
точно изображают Христа а они достаточно точны, достаточно Он скорее придет к
тем, кто умеет радоваться с радующимися, чем к тем, кто демонстративно хмурится.
Евангелие благая весть в довольно мрачном мире, и раз можно каждое воскресенье
встречать Воскресение Христово, и это ничего не убавляет от Пасхи, даже прибавляет,
так можно и лишний раз порадоваться Рождеству Христову не лишний это будет, ибо
не может быть лишним Христос.
*
Выражение "Рождество по старому стилю" режет слух, наверное,
из-за двойственности слова "стиль". Ведь "стиль - это человек".
"Рождество по новому стилю" - это Рождество потребителей, безрелигиозное,
использующее Бога ради укрепления собственной семьи. Кошмар? Но что такое
"Рождество по старому стилю?" Это когда в 2000 году полковник
Буданов перед телекамерой приказывает обстреливать село на территории страны,
которую считает родной, восклицая: "С Рождеством!" Это когда
в 2003 году полковника признают невменяемым - прежде всего, ради тех миллионов
людей, которые на его месте поступили бы, да уже поступают точно так же
- и отправляют на лечение. Что, Рождество истребительское симпатичнее Рождества
потребительского? И не надо думать, что выход - в церкви, в Рождестве Рождественском.
Потребители и истребители тоже ходят в церковь и выносят оттуда каждый
свою мораль. Прежде чем войти в церковь, надо выйти из себя, а вот этого
современный человек (впрочем, как и любой другой) очень боится. Так выпьем
за то, чтобы мы меньше боялись потерять душу и больше боялись ее прогулять,
пропить или положить за своих ближних таким зверским способом, при котором
от ближних остаются только клочки по закоулочкам.
* *
В декабре 2002 года весь мир облетело известие о том, что в Палестине
у частного коллекционера обнаружена древняя каменная гробница с надписью:
Иаков, сын Иосифа брат Иисуса. Французский ученый Андре Лемер заявил, что
надпись относится к первому веку после Рождества Христова и свидетельствует
об историчности Иисуса и его брата Иосифа. Каждый год в преддверии Рождества
облетает бывший христианский мир известие о какой-нибудь сенсации, доказывающей,
что Иисус -реальный исторический персонаж. «Иаков брат Иисуса» - это еще
что; было найдено несколько гробниц, на которых значилось: «Иисус, сын
Иосифа». Нынешняя находка вполне может относиться к тому Иакову, который
был, как спокон веку утверждали христиане, братом Иисуса. А может и не
относиться; «Иисус» в данном случае может быть вовсе не знаменитый пророк,
а владелец пещеры, в которой стоял небольшой этот гроб, давший посмертный
кров родственнику.
Вспоминается анекдот про мужа, который, возвращаясь из командировок,
заставал дома то одного мужчину, то другого, то полуодетого, то совсем
неодетого, но никогда не заставал такой картины, чтобы удостовериться:
супружеская измена была. Бедолага каждый раз восклицал: «Опять сомнения».
Правда, он хотя бы не отрицал существование своей жены. А современные люди
на всякий случай поступают именно: вместо того, чтобы не веровать в воскресение
Иисуса, не веруют в Его смерть. Роют, можно сказать, окопы не на линии
фронта, а за пару километров от него. Похвальная предусмотрительность -
и не исключительная, нынче вообще в моде уничтожать врага даже не в зародыше,
а в проекте, давить угрозу, когда она еще только в мыслях. (С греховными
побуждениями - и только с ними - надо бороться именно с таким и даже большим
упреждением.)
Часто такая предусмотрительность совершенно напрасна: и угрозы, и линия
фронта существуют лишь для воспаленного мозга испуганного за свое благополучие
человека. Во всяком случае, уж к младенцу, который родился в Вифлееме,
это точно относится: даже если Он родился, никого не заставляют поздравлять
Его с днем рождения и делать Ему подарки. И даже, парадоксальным образом,
Рождество Христово - тот день рожденья, когда подарки получают миллионы
людей, но не Новорожденный.
*
У Санта-Клаусов кризис: в Англии им, к примеру, запретили сажать на колени
детей, в США обыскивают, подозревая в них террористов и наркоторговцев, еще кое-где
просто заставляют быть анонимными стариками. В кризисе, конечно, не Санты, а семьи.
Современные рождественские обычаи складывались в XVI-XVII вв., когда буржуазная
семья создавала обрядность на свой размер - размер комнаты, а не храма, размер
именно семьи, а не нации или цеха. Эта обрядность не нуждалась в церковной иерархии
и одобрении. Когда сегодня в России Церковь делает вид, что ничего против елок
и дед-морозов не имеет, заводит их в семинариях, а московские городские власти
насаждают дед-морозов сверху, - это попытка буржуазный культ залить в средневековые
меха. А людям нужно уже нечто совсем третье: отсутствие дед-мороза, нужна свобода
от семьи, нужно определяться совсем изнутри. Что не означает, что им не нужен
Христос, Церковь - просто идут они к ним другим, более личным путем.
*
Рождество подобно покупке романа Льва Толстого "Война и мир": приносишь книгу домой, раскрываешь, а оттуда - нет, не князь Болконский и не Наполеон, а Лев Толстой каким он сам себя видел.
РОЖДЕСТВО И НОВЫЙ ГОД
Празднование Нового Года потому так популярно в России, что оно единственное имеет обряд, причём этот обряд воспроизводит структуру литургии. Новогодняя трапеза и Трапеза Господня. Шампанское - кагор. Салат Оливье вместо евхаристического хлеба. Ёлка - и Храм, который к празднику наряжают, теперь уже даже часто в стиле новогодней ёлки, с лампочками, ветками и блёстками. Священник - Дед Мороз. Снегурочка за свечным ящиком. Просфоры - подарки. Новогоднее поздравление президента - проповедь. Проводы Старого Года - покаяние. Встреча Нового - молитвы благодарственные. Свечи - свечи.
Ничего дурного и богохульного в этих совпадениях нет. Господь не насилует человека, а преображает наши привычки. Конечно, было бы неплохо и нам преобразиться, но легче из кагора сделать шампанское, чем из поросят людят.
*
Как христианину мне на календари начхать, а особенно начхать на то, одновременно празднуется что-либо или враздробь. Как культуролог, однако, не могу не отметить, что разрыв между Западом и Россией блистательно проявляется в том, какое разное содержание стоит там и тут за фразой "В период между Рождеством и Новым годом"... У них это 5 дней, у нас - 358.
*
Начало Рождественского поста подобает отмечать просмотром фильма "Любовь - это факт!"
Фильм британский, называется на британском "Love actually". Одна из героинь пишет возлюбленному письмо, подписываясь: "Actually Yours" - "По факту твоя", "в самом деле твоя". Название в русском прокате искажает смысл: "Реальная любовь", уводя ассоциации к "реальным бабкам" и пр.
Действие фильма начинается ведь именно за 5 недель до Рождества. Семью пять - тридцать пять. Кульминация фильма наступает в аэропорту у посадочных "ворот" №36. Всё провиденциально - ведь теоретически Рождественский пост сорок дней, а на практике он всё равно заканчивается 25 декабря, а потом у самых стойких реакционэров и реакционёров идёт так... противостояние миру, а не предстояние Богу.
*
Рождество - праздник победы добра. Пасха - праздник победы над злом. Пасха светлая, но прохладная, как воздух весенней полуночи. Рождество тёплое, хотя и празднуется зимой.
Пасха - человеческий праздник, Рождество - Божий. Пасха - радостное воспоминание о кровавых косяках в Египте, о распухших трупах египетских солдат, качающихся на сомкнутых водах Красного моря, о солдатах совсем другой эпохи, убивающих Иисуса или, что ничуть не веселее, лгущих, будто воскресения не было.
Рождество - воспоминание о дне рожденья и его весёлом отмечании. Ну, в хлеву - извините, тогда и в царских палатах о гигиене не слыхивали. Рождество - не победа над злом, зло продолжает своё беспутство, по-прежнему пытается озарить мир своим мраком.
Бог побеждает добром грациозно, весело, не замечая, что побеждено именно зло, оставляя другим эту победу праздновать. Мы празднуем даже слишком охотно - потому что даже в Рождество видим не столько новорожденного младенца, сколько приготавливаемого к мучительной смерти Ирода.
Человек не рождён побеждать зло, человек рождён участвовать в победе добра. Однако, рвёмся именно побеждать драконов, разглядываем драконьи клыки, возмущаемся драконьими когтями, морщимся от драконьего гнилостного дыхания, даже шарахаемся подальше... от зеркала... Драконье в человеке заставляет его - если человек христианин - жалеть, что не все спасутся, или (что немногим лучше - но всё же лучше), желать, чтобы все спаслись.
Это не означает, что не надо видеть зла. Видеть - обязательно, побеждать - нет. Обязательно соучаствовать в Божьем добре, а первое и главное из всех Божьих добрых дел - это человек, ближний и не очень ближний. Веками христианство учило, что Христос должен родиться не только в Вифлееме, но и в душе каждого. Верно, конечно, дело за малым - увидеть новорожденного Христа в душе другого, пусть трижды некрещёного вертепного злодея. И праздновать. Дело человека - радоваться добру даже в злодеее, а злодея победить - не наша забота, а Божия работа.
1475.
Первая заповедь шпиона - не будь шпионом. Если можно ничего не выведывать, никуда не внедряться, не рисковать жизнью, - то и слава Богу! Христианину это не годится, Бог тоже не захотел - и внедрился. Вирус воскресения! Начало его внедрения и празднуем в Рождество.
Вторая заповедь шпиона - если уж надо внедриться, первым делом пойми, как вывнедриться. Как убежать, если тебя раскроют?
Вот с этим у Бога плохо, хотя неверующим кажется, что воскресение и вознесение обесценивают боговоплощение и распятие. Раз Он знал, что воскреснет, то грош цена Его страданиям!
Так и я знаю, что воскресну - поверьте верующему, это ничуть не облегчает веру! Смерть - такая гадость, что хоть с последующим воскресением, хоть нет... Да что смерть - элементарная зубная боль не облегчается сознанием того, что она пройдёт.
Главное же - воскресение и вознесение не отменяют Рождества, а довершают его. Воскресший Христос - это окончательно, бесповоротно, неизбывно родившийся Иисус. Он, конечно, с Отцом, но Он же - с каждым человеком.
Был милый фантастический рассказ про злодея, который мечтал отомстить случайному прохожему. Прохожий его толкнул - злодей мечтал треснуть прохожего в нос. И вдруг злодей натолкнулся на волшебника, который опрометчиво пообещал ему исполнить любое желание. К счастью, одно. Злодей и придумал: сделай так чтобы я на минуту размножился, чтобы я оказался нос к носу с каждым живущим на земле человеком. Ударю всех - значит, и тому одному отомщу, если мерзавец ещё жив.
Делать нечего - хорошо. Но сперва волшебник размножил своего сына, который оказался перед каждым живущим на земле человеком, плюнул этому каждому в глаза и сунул в руки по полену. Так что когда злодей размножился, то получил от каждого живущего на земле человека поленом промеж глаз.
Вот так, дорогие братья и сёстры, и Христос - родился и рождается благодаря Воскресению перед каждым живущим на земле человеком и целует его, и обнимает, чтобы ответный поцелуй и объятия достались Отцу Небесному. Получает от нас поленом за обиды, которые причинили нам предыдущие друзья. И нет у Христа выхода, и не ищет Он этот выход, а стоит и целует, целует, целует...
РОЖДЕСТВО БЕЛОЕ И РОЖДЕСТВО ЧЁРНОЕ
В XVII веке, в Голландии, где зарождался современный обычай празднования Рождества Христова, Санта-Клаус приходил не один, а с ч…ртом. Санта-Клаус раздавал подарки тем, кто хорошо учился и хвалил их, а чёрт ругал плохишей, мог и наказать физически.
Так создавалась крепкая капиталистическая семья – бюргерская, мещанская, буржуазная, гражданская и гражданинская. Детей учили, что добро порождает добро, а зло порождает зло. Всякое действие равно противодействию плюс еще чуть-чуть для ясности.
На людях, которые выучили азы нравственной механики, созидался мир благовоспитанности, ответственности, разумности.
К середине XIX века, однако, происходит раздвоение традиции. На Западе совершается своего рода освобождение от крепостной зависимости от справедливости, от закона воздаяния, от механической справедливости и жестяной ответственности. Празднование Рождества – это подарки всем. Это семейный, даже родовой праздник, в котором подарки дают всем, даже полнейшим моральным уродам.
В этом отношении «западное Рождество» точно соответствует православной Пасхе с пронзительной проповедью Иоанна Златоуста о том, что Бог щедро насыпает денег всем – и тем, кто пахал всю жизнь, и балбесам, которые до полудня в кровати валялись, и тем, кто минут за пять до смерти взялся за дело.
Оказывается, только на старте нормальное общество может быть на механике воздаяния, а по-настоящему оно стоит на ногах, когда научается прощать, когда воспитывает не кнутом, когда не боится, что пряник испортит ребёнка, если будет дан «просто так», «за красивые глаза». Кроме механики, есть ещё биология – и человек не механизм, а город, в котором мы все граждане – не городок в табакерке, с дяденьками-молоточками и воспитательницами-пружинками. Так что Рождество 25 декабря – только белое, только восхитительные радостные сюрпризы, а пошли к ч…рту все воспитатели!
А ч…рт тут как тут, и чертово, чёрное рождество тоже есть. Оно – седьмого января. Не обязательно, конечно – и есть такие, которые празднуют Рождество заграницей, по новому стилю, но празднуют по-чёрному. Чёрное Рождество – это праздник воздаяния за зло. Трепещите, ироды, Бог вам отомстит за вифлеемских младенцев! Трепещите и вифлеемские младенцы, кто в живых остался – вам воздастся за то, что не приняли Христа! Вообще, все трепещите! Грешники – потому что будете в аду на сковородках жариться, уж божественный-то младенец об этом позаботится, уже масло налил и дровишки разжёг одним своим пронзительным взглядом. Праведники трепещите, потому что путь в рай устлан недобрыми намерениями – педагогическими намерениями самого садистского толка.
В самом зародыше это разглядел и живописал Лесков, изобразив ребёнка, которому на Рождество вместо конфет положили розог, перевязанных золотой ленточкой – чтобы никогда в жизни не надеялся на доброту в людях, чтобы рос волчонком и вырос волком, чтобы запомнил, что наивных дураков надо учить.
Какое Рождество нужно праздновать – белое или чёрное? Да хоть серо-буро-малиновое, лишь бы Христово! Хоть подарки, хоть бесподарки, хоть антиподарки – лишь бы вспомнить, что рождение человека принципиально отлично от рождения обезьяны, креветки или галактики. Когда рождается человек, в мире совершается чудо – появляется необъяснимое, неповторимое, невоспроизводимое никакими средствами. помимо самого новорожденного и его жизни. Этот человек может быть и Сыном Божиим, как ни абсурдно это словосочетание для нашего разума – «Сын Божий» это ведь так же глупо как «тетя гипотенуза» или «племянник трансцендентности». Так и произойти от обезьяны – глупо, но ведь произошло же это происхождение, и рождается всё-таки не обезьяна.
Обезьяна стала человеком, Бог стал человеком – какая разница? То и другое невозможно! Невозможно, а все-таки есть. Человека – сына обезьяны (или дочь обезьяны, будем политкорректны) можно пощупать, посмотреть на него в зеркало. Человека – Сына Божия – посмотреть нельзя, не будем обманываться насчет рублевых и рафаэлей, и пощупать нельзя, но можно нечто большее – обратиться к Нему и заговорить с Ним, и услышать Его, и жить с Ним. Это, конечно, то ещё приключение. Рождение Христа – это и белое, и чёрное Рождество в одном флаконе. Это и халява-подарок, и кнут-заноза-крест. Это ведь о Боге в хлеву присловье – вместе тесно, врозь скучно. Но только с таким Богом можно пытаться жить, чтобы жизнь с другими людьми и с самим собой не была пыткой.
•
У американской певицы Долли Партон есть прежалостливая песенка, вариация на тему "девочка со спичками". В России такие песни пели в пригородных электричках, чтобы размягчить кошельки пассажиров. Проходил-де я вчера мимо церкви и увидел на ступеньках двухлетнего мальчика и шестилетнюю девочку,
которые аж посинели от холода. И спросила я их, чего они тут расселись, и девочка сказала, что папа бросил маму, а мама умерла и на небе, но обещала, что скоро они встретятся. И утром я шел мимо церкви взад, и увидел, что мама сдержала обещание – мальчик с девочкой покоились под толстым снежным саваном.
В английском с родами плохо, поэтому песня звучит гендерно нейтрально. Поет женщина, но кажется, все-таки это монолог мужчины. Ведь и "Девочку со спичками" мужчина написал.
Сила песни – в невысказанном припеве, который должен исполнять хор и который должен звучать примерно так: "Ах ты сукин сын Иван Иванович, Что же ты не схватил детей в охапку и не приволок к себе домой и не отогрел, не накормил! Ну ты точно гусак, и на Рождество не детей надо резать, а как раз тебя!"
КОРОЛЕВСКОЕ
Я знаю довольно многих русских православных, которые еще в 70-е взяли за правило ходить на католическое Рождество. (Рождество - это не рождение Господа Иисуса Христа, а совокупность праздничных обрядов, отчасти связанных с эти рождением, отчасти нет. В отличие от рождения Спасителя Рождество бывает и православным, и католическим, и протестантским, и даже, простигосподи, кремлёвским...). Примерно из тех же побуждений, из которых некоторые московские интеллигентские застолья оканчивались тостом за здоровье английской королевы (а почему она так долголетива?). Ну как же - католики это Запад, свобода, братство...
Вот чего я не помню - чтобы католики ходили на рождество к православным - не к государственным православным, конечно, а к нормальным, которые в своей стране на положении такого же меньшинства, как католики. Где пахнет властью, где дозволенное или хотя бы терпимое - в Елоховском, в ХХС - там я католиков видывал так же часто как тараканов у хлебных крошек. По телевизору, конечно, вижу - сам-то я не хожу туда, где могу получить кадилом по морде.
Еще я никогда не слыхал, чтобы английская королева пила за здоровье русских диссидентов - почему, наверное, диссидентство наше не такое здоровущее как английская королева.
Так что с поздравлениями подожду до 7 января. И за британскую королеву не пил и пить не буду, у меня есть своя.
|
